Доктор Булгаков

Прославленный автор «Мастера и Маргариты» имел медицинское образование и богатый опыт работы врачом. Он ампутировал ноги, принимал роды, лечил детей от дифтерии, а позже вел частную практику как врач-венеролог. Если бы не этот опыт, не было бы, вероятно, ни «Записок юного врача», ни «Морфия», да и для ярких образов докторов в «Белой гвардии» и «Собачьем сердце» не нашлось бы правдоподобных деталей и красок. В честь 80-летия со дня смерти знаменитого писателя мы решили рассказать о нем как о враче.

Почему Булгаков пошел в медицину?

В октябре 1916 года Булгаков получил диплом «лекаря с отличием со всеми правами и преимуществами, законами Российской империи сей степени присвоенными» в Киевском университете. Образование он начал еще в 1909 году, но из-за Первой мировой войны процесс растянулся. Профессия врача была выбрана неслучайно — трое дядюшек Михаила были врачами. Молодой Булгаков видел, что это нужная и доходная профессия, и осознанно пошел на медицинский факультет. «Это было как-то в воздухе нашей семьи — и Михаил выбрал свою профессию, свою медицину обдуманно и сознательно. И он любил свою медицину», — писала родная сестра писателя Надежда.

Еще будучи студентом, Булгаков начал практиковаться. Первая мировая война была в самом разгаре, и медики не могли оставаться в стороне. В 1914 году Михаил участвовал в организации лазарета для раненых и служил врачом-санитаром. В 1915 году практиковался в госпитале Красного Креста, но самый страшный опыт он получил, когда работал врачом-хирургом в прифронтовых госпиталях городов Каменец-Подольский и Черновицы в австрийской Буковине. Его жена Татьяна впоследствии вспоминала, как они вдвоем ампутировали пациентам ноги.

«Михаил устроил меня в госпиталь работать. Там очень много гангренозных больных было, и он все время ноги пилил. Ампутировал. А я эти ноги держала… Так дурно становилось, думала, сейчас упаду. Потом отойду в сторонку, нашатырного спирта понюхаю — и опять. Потом привыкла. Очень много работы было. С утра, потом маленький перерыв и до вечера. Он так эти ноги резать научился, что я не успевала… Держу одну, а он уже другую пилит. Даже пожилые хирурги удивлялись. Он их опережал». Сюжет ампутации ног лег в основу раннего рассказа Булгакова «Полотенце с петухом»: на такие отчаянные подробности в описании операции способен только практикующий хирург.

Земский доктор

С сентября 1916 года по сентябрь 1917 года Булгаков состоял на службе в селе Никольском Сычевского земства. Сохранилась выписка из архива этой больницы с характеристикой, данной молодому врачу. В ней сказано, что Булгаков «зарекомендовал себя энергичным и неутомимым работником на земском поприще». Также перечислены основные операции, проведенные будущим писателем. Согласно этому списку, Михаилу Афанасьевичу пришлось побывать не только терапевтом, но и хирургом, акушером-гинекологом, урологом и вообще заменить собой специалистов всех профилей.

«Оперативная деятельность врача М. А. Булгакова за время его пребывания в Никольской земской больнице выразилась в следующем: было произведено операций — ампутация бедра 1, отнятие пальцев на ногах 3, выскабливание матки 18, обрезание крайней плоти 4, акушерские щипцы 2, поворот на ножку 3, ручное удаление последа 1, удаление атеромы и липомы 2 и трахеотомий 1; кроме того, производилось: зашивание ран, вскрытие абсцессов и нагноившихся атером, проколы живота (2), вправление вывихов; один раз производилось под хлороформенным наркозом удаление осколков раздробленных ребер после огнестрельного ранения», — говорится в характеристике будущего писателя. Разумеется, этот опыт дался ему непросто. О своих эмоциях, переживаниях, душевных терзаниях он рассказал в цикле «Записки юного врача», который писал по ночам и не показывал даже жене.

Каким врачом был Булгаков?

Современники писателя утверждают, что он любил лечить людей. На осмотрах имел вид строгий и озабоченный, был мнителен и обожал посещать аптеки. Племянница Булгакова признавала за ним яркий врачебный талант. «В жизни Михаил Булгаков был остро наблюдателен, стремителен, находчив и смел, он обладал выдающейся памятью. Эти качества определяют его и как врача, они помогали ему в его врачебной деятельности. Диагнозы он ставил быстро, умел сразу схватить характерные черты заболевания; ошибался в диагнозах редко. Смелость помогала ему решаться на трудные операции», — писала о знаменитом дяде Елена Земская.

По воспоминаниям младшей сестры писателя Надежды, Булгаков, оканчивая университет, избрал своей специальностью детские болезни. Однако обстоятельства и эпоха заставили его стать врачом-венерологом.

«Приехав в деревню в качестве врача, Михаил Афанасьевич столкнулся с катастрофическим распространением сифилиса и других венерических болезней (конец войны, фронт валом валил в тыл, в деревню хлынули свои и приезжие солдаты). При общей некультурности быта это принимало катастрофические размеры… волей-неволей пришлось обратить внимание на венерологию. М. А. хлопотал об открытии венерологических пунктов в уезде, о принятии профилактических мер. В Киев в 1918 году он приехал уже венерологом. И там продолжал работу по этой специальности — недолго. В 1919 году совершенно оставил медицину для литературы», — писала в мемуарах Надежда Земская.

Почему Булгаков ушел из профессии?

Карьера врача не складывалась так, как хотелось Булгакову. Изначально он мечтал о столице, обращался в Красный Крест с просьбой о должности в киевском госпитале, но ему дали направление в глухую провинцию. Тяжелые бытовые условия, безденежье, беспросветная глупость пациентов, средневековый уровень медицины в земской больнице — это не то, о чем грезил юноша, поступая в университет.

Жена Татьяна подробно описывала, что в Никольском было грязно, тоскливо, уныло, не было никаких удобств и развлечений, зато больные шли с утра и до вечера: иногда и по сто человек в день. Деревенские пациенты отличались невежеством и часто были грубы. Молодому врачу приходилось учиться прямо на месте работы. Вот что пишет Татьяна о первых родах, принятых Булгаковым:

«В первую же ночь, как мы приехали, Михаила к роженице вызвали. Я сказала, что тоже пойду, не останусь одна в доме. Он говорит: "Забирай книги, и пойдем вместе"… А муж этой увидел Булгакова и говорит: "Смотри, если ты ее убьешь, я тебя зарежу". Вот, думаю, здорово. Первое приветствие. Михаил посадил меня в приемной, "Акушерство" дал и сказал, где раскрывать. И вот, прибежит, глянет, прочтет и опять туда. Хорошо, акушерка опытная была. Справились, в общем. Принимал он очень много. Знаете, как пойдет утром… не помню, с которого часа, не помню даже, чай ли пили, ели ли чего… И, значит, идет принимать. Потом я что-то готовила, какой-то обед, он приходил, наскоро обедал и до самого вечера принимал, покамест не примет всех. Вызовов тоже много было. Если от больного приезжали, Михаил с ними уезжает, а потом его привозят… Диагнозы он замечательно ставил. Прекрасно ориентировался».

Морфинизм

С 1917 года Булгаков пристрастился к морфию. По воспоминаниям жены, впервые он начал колоть наркотическое обезболивающее после антидифтерийной прививки, чтобы снять тяжелую аллергическую реакцию.

«Привезли ребенка с дифтеритом, и Михаил стал делать трахеотомию. Знаете, горло так надрезается?.. Михаил стал пленки из горла отсасывать и говорит: "Знаешь, мне, кажется, пленка в рот попала. Надо сделать прививку". Я его предупреждала: "Смотри, у тебя губы распухнут, лицо распухнет, зуд будет страшный в руках и ногах". Но он все равно: "Я сделаю". И через некоторое время началось: лицо распухает, тело сыпью покрывается, зуд безумный. Безумный зуд. А потом страшные боли в ногах… И он, конечно, не мог выносить. Сейчас же: "Зови Степаниду"… Она принесла морфий, впрыснула ему. Он сразу успокоился и заснул. И ему это очень понравилось».

Поначалу Булгаков не видел никакой проблемы в употреблении морфия. Его мысли и переживания легли в основу рассказа «Морфий»: «Во вторую минуту внезапно проходит холодная волна под ложечкой, а вслед за этим начинается необыкновенное прояснение мыслей и взрыв работоспособности. Абсолютно все неприятные ощущения прекращаются. Это высшая точка проявления духовной силы человека. И если б я не был испорчен медицинским образованием, я бы сказал, что нормально человек может работать только после укола морфием».

Однако зависимость росла, появлялись галлюцинации, знакомые замечали неладное и смотрели с подозрением. В аптеках, куда Булгаков посылал жену, тоже могли разоблачить врача, а значит, отнять у него печать и вообще испортить репутацию. Когда Булгаковым мерещилось разоблачение, они добивались перевода в другое место. Но и там начинались проблемы.

«И вновь тяну лямку в Вязьме, вновь работаю в ненавистной мне атмосфере среди ненавистных людей. Мое окружающее настолько мне противно, что я живу в полном одиночестве, — писал Булгаков в 1917 году. — Зато у меня есть широкое поле для размышлений. И я размышляю. Единственным моим утешением является для меня работа и чтение по вечерам. Я с умилением читаю старых авторов (что попадется, так как книг здесь мало) и упиваюсь картинами старого времени. Ах, отчего я опоздал родиться! Отчего я не родился сто лет назад. Но, конечно, это исправить невозможно! Мучительно тянет меня вон отсюда, в Москву или в Киев, туда, где хоть и замирая, но все же еще идет жизнь. В особенности мне хотелось бы быть в Киеве!»

Жена Татьяна ходила по аптекам за морфием, пугала мужа разоблачением, чтобы положить конец морфинизму, а однажды даже выкрала у него браунинг. «Несколько раз наставлял его на меня и на себя», — жаловалась она знакомому. Наконец, она сказала решительно, что надо переезжать в Киев, и они добились перевода. «Знаешь что, больше я в аптеку ходить не буду. Они записали твой адрес, звонили в другую аптеку и спрашивали: "У вас морфий брали?" — "Брали"». Она соврала мужу, играя на его страхе потерять свою врачебную практику. Тогда Булгаков попросил купить ему опиум, который, в отличие от морфия, продавался без рецепта. Когда Татьяна выполнила поручение, Булгаков употребил разом весь пузырек и у него начались страшные желудочные боли.

«И вот так постепенно он осознал, что нельзя больше никакие наркотики применять. <…> Он знал, что это неизлечимо. Вот так это постепенно, постепенно и прошло. В общем, веселенькая была жизнь. Я чуть с ума не сошла тогда», — вспоминала жена Татьяна. Неудивительно, что супруги в скором будущем развелись.

Их разъединяло и безденежье, и нестабильность, которую принесла Гражданская война. Город переходил из рук в руки, находясь под контролем то немцев, то петлюровцев, то белых, то красных, а Булгаковым приходилось сдавать последние драгоценности в ломбард, чтобы выжить. Врач-венеролог Булгаков вел частную практику на дому и уже чувствовал нарастающее отвращение к медицине. Литературный труд, которому он предавался тайно по ночам, все больше выходил на первый план. Эпоха перемен требовала перемен и от самого Булгакова, и в 1919 году он последовал внутреннему зову, покончив с медицинской практикой. С женой Татьяной он развелся в 1924 году.

Из врача в пациенты

Сохранилось знаковое заявление Михаила Булгакова в Военный комиссариат от 1932 года:

«Ввиду того что, окончив давно, в 1916 году, медицинский факультет и бросив вследствие полного отвращения в 1919 году занятие медициной (13 лет тому назад), я совершенно утратил какие бы то ни было познания по медицине, а стал в течение этих 13 лет квалифицированным драматургом, произведения которого исполняются в СССР и за границей, а в последнее время, кроме того, и режиссером; я прошу освободить меня от какого бы то ни было отношения к врачебному званию».

К сожалению, медицинские знания не помогли Михаилу Булгакову предотвратить смертельную болезнь. В 1939 году он стал терять зрение и мучиться от головных болей — врачи диагностировали гипертонический нефросклероз. От этой же болезни почек страдал и отец писателя. Лечение в Барвихе не дало заметного улучшения. Предчувствуя скорую смерть, Булгаков писал: «Если откровенно и по секрету тебе сказать, сосет меня мысль, что вернулся я умирать. Это меня не устраивает по одной причине: мучительно, канительно и пошло… Могу лишь добавить одно: к концу жизни пришлось пережить еще одно разочарование — во врачах-терапевтах. Не назову их убийцами, это было бы слишком жестоко, но гастролерами, халтурщиками и бездарностями охотно назову. Есть исключения, конечно, но как они редки! Да и что могут эти исключения, если, скажем, от таких недугов, как мой, у аллопатов не только нет никаких средств, но и самого недуга они верно не могут распознать. Пройдет время, и над нашими терапевтами будут смеяться, как над мольеровскими врачами. Сказанное к хирургам, окулистам, дантистам не относится… Потому принял новую веру и перешел к гомеопату. А больше всего — да поможет нам всем больным Бог!» Михаил Булгаков скончался 10 марта 1940 года.