Алексей Утин и Елена Войцеховская провели шесть часов за работой в инфекционном отделении НМХЦ имени Пирогова. Пока Алексей делал пациентам кардиограммы, Елена разносила еду, перестилала постели и проводила уборку в палатах. В перерывах они снимали для канала «Доктор» небольшие видео, разговаривали с врачами и пациентами. Эксклюзив смотрите в программе «Теледоктор» в эту среду, а сейчас читайте интервью с Еленой Войцеховской.
Елена, расскажите о вашем волонтерском опыте в эпицентре коронавируса!
17 апреля мы поехали в качестве волонтеров в НМХЦ имени Пирогова. Это больница, которая была недавно перепрофилирована из огромного федерального хирургического медицинского учреждения. Один из блоков был переделан под инфекционный. Мы поехали туда, чтобы увидеть своими глазами, как это работает. Но в первую очередь мы хотели помочь медицинским работникам и понять, чем мы можем помочь, как телеканал.
На канале «Доктор» мы с Алексеем Утиным ведем программу «ТелеДоктор». Практически каждую среду выходим в прямой эфир для того, чтобы рассказывать о ситуации с коронавирусом. Алексей — врач, кардиохирург, а я просто медицинский журналист. Мы провели там шесть часов: с 9 утра до двух часов дня — это как раз рабочая смена врачей, которые там трудятся. Они заступают на шесть часов, после шесть часов отдыхают и еще шесть часов работают. И все это в защитном костюме. Без воды, без еды, в памперсах (простите за подробности). Я до сих пор не понимаю, как они это выдерживают.
Что вы делали как волонтеры?
У каждого пациента есть назначения врача: утром, в обед и вечером он должен принимать лекарства (и их нужно правильно ему выдать), каждому пациенту ежедневно нужно снимать кардиограмму, брать анализы крови, чтобы следить за состоянием здоровья. Леша, как доктор, снимал кардиограммы пациентам, по назначениям врачей раскладывал лекарства. Он имеет медицинское образование и может в полной мере помогать. Я, как человек без медицинского образования, могла только помогать младшему медицинскому персоналу, потому что до живых людей, понятное дело, никто меня не допустит. Я помогала развозить завтрак и обед, мы меняли постельное белье и помыли 10 палат. В перерывах мы снимали для канала «Доктор» небольшие видео, делали интервью с врачами и пациентами.
Как вы вообще решились на эту опасную поездку?
Как только мы с Алексеем приняли решение волонтерить, обсудили наш план с руководством канала. Без поддержки нашего главного редактора Эвелины Закамской и исполнительного продюсера Инны Новиковой мы бы туда никогда не пошли. Естественно, все, что мы сделали вчера, мы сделали с помощью нашего руководства. И конечно, мы понимаем, какую взяли на себя ответственность. В субботу, уже после того, как мы посетили «красную зону», Алексей и я сдали тест на коронавирус. Мы знали, что до того, как не увидим результаты теста, не имеем права выходить на улицу и контактировать с людьми. Через 48 часов пришли результаты — оба теста отрицательные.
Как удалось договориться о работе в «красной зоне»? Ведь это большой риск заражения.
История очень непростая. Попасть в «красную зону» довольно сложно. Существуют юридические нормы, предписания. Перед тем, как зайти в красную зону, каждый из нас подписал бумагу, составленную для нас юристами НМХЦ о том, что мы, сотрудники телеканала «Доктор», понимаем всю ответственность и понимаем, что можем заразиться. Мы взяли на себя такую ответственность и пошли туда.
Мы давно знакомы с руководством НМХЦ имени Пирогова, дружим, приезжаем, снимаем врачей. Я хотела бы выразить особую благодарность Олегу Эдуардовичу Карпову. Нас никто не пускал, никакие другие больницы (связанные с коронавирусом) — я никого не осуждаю и не обвиняю. Я понимаю этих людей, им самим тяжело, страшно, некогда с нами возиться. Олег Эдуардович в этом плане очень крутой: он не побоялся нас пустить в «красную зону». Он понял важность того, чтобы мы, журналисты, увидели это своими глазами и смогли рассказать людям о ситуации. И я могу вам сказать, что после поездки в больницу в моем сознании все повернулось на 180°: относительно болезни, медицинского персонала и пациентов.
Давайте об этом поподробнее! Какие открытия вы для себя сделали?
Начну с мелочей. За шесть часов я действительно ни разу не дотронулась до своего лица рукой. Клянусь вам, ни разу! И это было потому, что я панически боялась и меня все предупреждали: «Лена, ни в коем случае не трогай лицо руками!» И я правда не дотронулась. И даже сейчас, прежде чем дотронуться до лица, я думаю и осознаю это. Второе наблюдение касается врачей. Если раньше они были для меня удивительными людьми, самоотверженными, которые несмотря ни на что помогают людям, то после вчерашнего дня я с ними буду разговаривать шепотом и на «вы». Потому что, вы поймите, они ради людей, своих пациентов, отказываются от всего: от своих семей (они не живут с семьями, потому что боятся их заразить), от своей профильной специализации (даже выдающиеся кардиохирурги бросают свою деятельность и идут работать инфекционистами!), от нормальных условий жизни. Они своей жизнью рискуют только для того, чтобы помочь людям. И я уже молчу о том, как они это эмоционально переживают. Я не знаю, честно.
Что расскажете о пациентах с коронавирусом?
Их, конечно, очень жалко. Есть мнение о том, что пациенты с коронавирусом в основном старшего возраста с коморбидными заболеваниями (сахарный диабет, гипертония и др). В отделении, где мы работали, находилось 28 пациентов. Самому молодому из них был 31 год. Самому пожилому 72 или 73. И в этом промежутке — совершенно разные люди: с заболеваниями и без. То есть болеют абсолютно все люди, нет какой-то касты.
Но после работы там у меня поменялось отношение к пациентам. Я, конечно, не врач и меня не обучали медицинской этике. Наверное, врачи относятся к больным людям иначе, чем я. И мои слова, возможно, прозвучат немного грубо. Мы мыли в палате вдвоем с санитаркой Надеждой. Прежде чем зайти в палату, стучишься, чтобы пациенты надели маски: «Здравствуйте, мы проведем уборку». Убираешься и говоришь на выходе: «До свидания, будьте здоровы». Быть в этом костюме и работать — ужасно тяжело. Заправив одну кровать, я чувствую себя так, как будто два часа занималась кардионагрузкой. Из 10 палат только в трех нам сказали «спасибо». И только в одной палате люди подняли свои тапочки. Это не тяжелые больные: они ходят, дееспособные, могут себя обслужить, сделать себе бутерброд. Но вот ты моешь пол в костюме, не можешь дышать, у тебя все закрыто, а человек не может даже поднять свои тапочки. Мне просто обидно за то, что люди не понимают, какой тяжелый труд сейчас у врачей и всех людей, которые заходят в «красную зону». Если бы у меня была возможность, я бы каждого человека нарядила в этот костюм и отправила туда на 6 часов. Только после этого человек осознает, какого это. Простите, я сейчас на эмоциях, накипело!
Но надо сказать, в одной палате мы девочкам помогали, и они вели себя совсем иначе. Говорили: «Вы пришли к нам, наши пингвинчики! Да мы не знаем как вас и благодарить! Чем вам помочь?» Они всегда с таким настроением. Безусловно, люди разные.
Вы сказали, что врачи разных специальностей перешли в разряд инфекционистов. Они сделали это сами, по воле сердца, или был такой указ от руководства?
Да, они все по доброй воле стали инфекционистами. Мы об этом с ними говорили. Обсуждали с девочками, которые работали в отделениях травмы и первой хирургии (это два отделения, которые в НМХЦ перепрофилировались в инфекционные). Они сказали: «Нас перепрофилировали и спросили: «Вы хотите тут остаться?» И они все остались. Знаете, почему? Не из-за выплат, их никто еще не видел, а потому что они друг за друга держатся и остались всем коллективом. Приходят и врачи из других отделений, потому что понимают, что нужны системе. Медицинское сообщество очень сильно сплотилось, они друг за друга — у меня нет слов, как это круто.
Расскажите о самой грязной «красной зоне»! Как там все устроено?
После поездки туда я говорю не грязная, а «красная зона». Потому что эта зона гораздо чище, чем любой продуктовый магазин, общественный транспорт, подъезд или чей-то дом. Качеству уборки и дезинфекции поверхностей там может позавидовать любой медцентр.
Выход в зеленую зону из красной – это целый процесс. Так вот, там все очень хитро устроено. Ты должен все с себя снять так, чтобы ни одна частичка, которая возможно на тебя села, не попала в зеленую зону. Человек, отработавший смену в «красной зоне», заходит один в специальную комнату для раздевания, где стоит огромная емкость с дезинфицирующим раствором, и должен выполнить следующие действия. Сначала ты должен опустить руки в первых перчатках — сначала тыльной стороной, потом ладошкой, потом снимаешь первую часть костюма, затем вторую. Ты не можешь в перчатках сразу снять респиратор. За этим следят специальные люди — не дай Бог, ты что-то сделаешь не так! Все, что у меня было, положили в огромный чан с дезинфицирующим раствором, включая наши телефоны...
Даже телефоны?
Да. С собой у нас было два телефона, которыми нас обеспечило руководство телеканала «Доктор». С хорошей камерой, с большой картой памяти, с интернет-соединением, чтобы мы могли тут же без потери качества передавать всю информацию нашим режиссерам. Выносить из красной зоны что-либо запрещено. И соответственно после того, как мы вышли, оба телефона и две селфи-палки мы утилизировали.
Вы сказали, что врачи не возвращаются к семьям. Где же они живут?
Все по-разному решили этот вопрос. Кто-то увез семью на дачу, перед тем как начать работать. Кто-то поселился в гостинице рядом с центром и не приезжает к своим семьям, не видит своих детей, жен, мужей. Кто-то живет в больнице — там есть палаты для отдыха. Они не выходят, потому что боятся подвергнуть опасности заражения своих близких.
Да, риски действительно велики. Главврач больницы в Коммунарке Денис Проценко уже переболел коронавирусом. А на днях вышла новость о том, что у 30 сотрудников НМХЦ Пирогова обнаружили антитела к коронавирусу, то есть они незаметно для себя переболели в скрытой форме. За пределами «красной зоны» соблюдается масочный режим и меры безопасности?
Да, по всей территории больницы — масочный режим. Все обязаны ходить в одноразовых хирургических масках. На входе не пускают посетителей, но стоят тележки, в которые можно положить посылки родственникам. Если ты заходишь в больницу как волонтер или как мы — телеканал, на входе тебя проверяют, меряют температуру, врач осматривает носоглотку, проводит краткий опрос по симптомам. Нужно продезинфицировать руки и получить одноразовый пропуск. Только по нему человек без признаков и симптомов ОРВИ может зайти в центр.
Средств индивидуальной защиты врачам хватает?
Да, люди и без камер нам говорили: «Мы чувствуем себя защищенными. Мы знаем, что человек, который нами руководит, будет о нас заботиться. Мы об этом даже не думаем». Они заходят на работу и у них есть все: хирургические костюмы, которые носятся под защитный костюм, памперсы, одноразовые костюмы, бахилы, респираторы, маски, шапочки, перчатки... Мы им привезли единственное, что они попросили: малярный скотч бумажный, чтобы заклеивать места, через которые воздух может проникать в костюм. И еще привезли патчи и бактериальные пластыри. Из-за долгого ношения респираторов — очков, которые должны очень плотно примыкать к коже — у меня даже на следующий день на переносице и под глазами были красные вмятины и прыщики. Потому что очень жмет это все. А когда постоянно это носишь, на коже образуются грубые следы. Патчи, как нам сказали врачи из «красной зоны», помогают, как вторая кожа. Но мы вчера клеили на нос обычные пластыри бактерицидные.
Центр ищет волонтеров в помощь на постоянной основе?
Сейчас безусловно, есть нехватка медицинских кадров. В «красную зону» по понятным причинам должен заходить врач. Его оформляют как сотрудника в НМХЦ на ставку и только после этого он может там работать.
Да, они нуждаются в помощи. Но что касается обычных людей, без медицинского образования, то, как мне сказала старшая медсестра, им очень не хватает людей, которые будут проводить уборку. В связи с тем, что вирус очень хорошо сохраняется на поверхностях, они в три-четыре раза тщательнее убирают всю больницу. Работы прибавилось в разы, людей не хватает. Это объявление мы хотим озвучить в прямом эфире в среду. Мы будем подробно рассказывать о том, как мы волонтерили. Сейчас мы еще думаем с главной медсестрой о том, какая помощь им необходима. Возможно, нужны будут водители, которые смогут развозить врачей из дома на работу и наоборот. Это пока под вопросом.
Наверное, это странно — призывать всех быть гуманнее к врачам. После этой поездки я была очень растрогана. Я убедилась, что от пандемии страдают в большей степени именно врачи. Если у меня будет такая возможность, я обязательно приеду еще раз. Потому что понимаю: там любая помощь сейчас на вес золота. Люди, которые могут хоть чем-то помочь врачам в этой ситуации, должны это сделать. Это их гражданская обязанность.
