Приводим текст без изменений с согласия автора.
Федор Катасонов
педиатр и автор Telegram-канала «Федиатрия»
Если бы я был более деятельным и сконцентрированным человеком, я бы открыл Школу медсестер.
Медсестры — это критически важная составляющая медицинского профессионального сообщества, которая в нашей стране находится в стадии крайней запущенности. Отношение к медсестрам часто уничижительное, как к прислуге, что у пациентов, что у врачей. Платят медсестрам мало, учат плохо, труд их часто обесценивают или просто игнорируют. Медсестры плохо интегрированы во врачебное сообщество — я не встречал медсестер в наших профессиональных группах и чатах, где врачи помогают друг другу образовываться. Медсестры нередко работают больше, чем врачи, и хотя ответственности на них формально меньше, но она тоже есть, и немаленькая. Лично мне кажется, что быть медсестрой куда сложнее, еще более неблагодарно, чем врачом. И даже от врачей они часто получают не поддержку, а недовольство.
Между тем медсестра — это чрезвычайно важный человек. Она вступает в теснейший контакт с пациентом, иногда буквально залезая ему под кожу. Она исполнитель решений, поддержка и опора врача.
Хорошая опытная медсестра часто помогает врачу, исправляя его ошибки и недосмотры.
Медсестра может как значительно улучшить впечатление пациента, так и полностью зарубить его. Медсестра имеет огромную власть над эффективностью обследования, профилактики и лечения. Преаналитические ошибки при взятии материалов для анализов, криво выполненные прививки, ошибки в дозировании препаратов или в технике введения, невнимательность к потребностям пациента и, наоборот, четкое, грамотное и максимально безболезненное выполнение манипуляций, чуткость и нежность по отношению к пациенту при одних и тех же назначениях врача ведут к совершенно разным исходам.
У нас значительно чаще можно видеть, что врач и медсестра имеют патриархальные вертикальные отношения, когда врач приказывает, медсестра исполняет. Некоторые врачи вообще не приемлют, когда медсестра открывает рот — что она может знать? (Они забывают, что именно медсестры часто служат опорой молодым врачам в ординатуре или в начале трудового пути. Когда я оставался единственным врачом на все педиатрические отделения больницы, их помощь была неоценима, а иногда только их невозмутимость помогала мне не растеряться окончательно.)
Однако лучший результат получается, когда врачи и медсестры работают как одна команда, как идеальный механизм, где каждый профессионал заточен под другого и знает особенности его работы, где врач и медсестра знают слабые места друг друга, понимают друг друга с полуслова. Где медсестра принимает участие в лечении, а не тупо выполняет назначения. Где медсестра поступает в интересах пациента, а не врача или себя, как это повсеместно бывает.
Я редко встречал медсестер, которых не надо было где-то подучить, где-то поддержать, где-то успокоить. К сожалению, сейчас ситуация все хуже, и найти хорошую медсестру почти невозможно. Лучшая возможность нередко найти хотя бы обучаемую. И дальше ее надо растить и учить. Но и с этим часто плохо, потому что естественный импульс с напортачившей медсестрой — отругать ее или даже уволить. Свалить на нее ответственность. Обесценить ее труд.
Я видел медсестру, которая ошиблась, много раз. Иногда это бравада, показная самоуверенность, обеление себя и переваливание ответственности на других или обстоятельства. Но гораздо чаще — ужас и переживания. И это понятно, ведь потенциально почти любая ошибка медсестры может нанести вред чьему-то здоровью. Никто не хочет этого, когда идет в медсестры.
В таких случаях медсестру надо поддержать, успокоить, объяснить, какие могут быть последствия и что мы сейчас сделаем, чтобы минимизировать вред — как здоровью (в первую очередь), так и репутации учреждения. Надо разделить с ней ответственность за это, прикрыть — не замести под ковер, а перевести в конструктивное русло.
Только в таком случае медсестра станет командой врача — будет его поддерживать, слушать и, главное, рассказывать. Очень важный процесс в медицине — ее опрозрачнивание. Сейчас у нас медицина полна секретов и внутренней кухни, которую ни в коем случае нельзя знать пациентам или начальству. Если медсестра боится врача, она не расскажет ему о своей ошибке. И тогда исправлять вред может быть поздно, а может быть, позже такой же вред будет нанесен кому-то еще.
Если медсестра и врач — команда, то медсестра не боится рассказать об ошибках, которые чаще всего легко поправимы. Выигрывает от этого — пациент.
Кроме того, продуктивному сотрудничеству очень помогают внутренние протоколы. Эти протоколы, я уверен, должны писать врачи клиники. Они же должны проводить инструктаж своих сестер и контроль следования протоколам. Конечно, никому не хочется взваливать на себя эту работу, но у нас нет для этого в системе специальных служб. А результат работы врача от этого сильно зависит. Значит, делать приходится самим.
К сожалению, работа медсестры, ее оплата и отношение окружающих очень сильно влияют на мотивацию и отбор в этой профессии. С этим надо что-то делать. Поднимать престиж профессии, оценивать ее выше, а главное — просто объяснять простые вещи, которые ни родители не объяснили, ни школа, ни училище. Про эмпатию, про гуманизм, про потребности и нужды пациентов — короче, про приоритеты. И если медсестра эти приоритеты не разделяет — тогда с ней надо прощаться, а не после ошибок, которые бывают в практике у каждого профессионала медицины.
Я очень благодарен медсестрам, с которыми работал и работаю в последние годы: трем Наташам, Оле, Яне, Любе, Ксюше, Лене, Илье, Мише и многим другим. Они делают мой труд легче и продуктивнее. И если бы я был более деятельным и сконцентрированным человеком, я бы открыл школу медсестер и позвал их всех преподавать.
Мы бы обязательно отбирали студентов по мотивации и мировоззрению (не в смысле богов, которым они поклоняются, а в смысле жизненных приоритетов). В нашей школе они учились бы практическим навыкам и всем лайфхакам и хитростям выполнения манипуляций и коммуникации с пациентами. У нас обязательно был бы курс по психологии — отдельно детской, старческой и психологии смертельно больных. Были бы занятия по навыкам общения. Обязательно английский язык. Изучение прикладной анатомии, а также всех премудростей взятия крови (когда-то я перевел для «Инвитро» современный учебник по взятию крови — это внушительное пособие, в котором столько тонкостей, о которых наши сестры даже не слышали!). В нашей школе большое внимание уделялось бы стандартным ошибкам и способам их избежать или исправить. Отдельно мы посвятили бы курс биологической безопасности. Мы учили бы принципам и особенностям действия распространенных лекарств и вакцин. У нас сестры учились бы не бояться врачей, а сотрудничать с ними максимально плотно. У нас был бы курс прикладной арифметики, где сестры учились бы проверять расчеты лекарств и решать пропорции для разведения препаратов. Мы бы создали профессиональное сообщество онлайн, где сестры делились бы опытом и поддерживали друг друга. Обязательно изучалось бы право — в прикладном объеме, чтобы каждая медсестра могла грамотно и твердо себя защитить. Мы бы сами трудоустраивали своих выпускников и требовали для них зарплату, которую они реально заслуживают. За наших выпускников дрались бы лучшие клиники города. С нашими медсестрами не страшно было бы оставлять молодых дежурантов.
И такая школа стала бы первым шагом к возникновению высшего сестринского образования, очень важного для медицины будущего.
А пока что все, что мы можем, — налаживать работу вокруг себя. Беречь и учить своих медсестер. Писать для них свои маленькие инструкции-алгоритмы, чек-листы, памятки, чтобы им было проще работать. И всячески их замечать и поощрять. Ведь мы без них как без рук.
P. S. Подозреваю, что сюда могут прийти комментаторы, которые будут рассказывать мне, что у них такие сестринские курсы уже есть и все это уже где-то делается. Что ж, может быть, формально все это и есть, но результата нет. Хорошо обученных сестер — днем с огнем, ребята. Знаете таких — пишите мне в личку!
