«Панические атаки почти разрушили мою жизнь, но спасла любовь (и таблетки)». Личный опыт

Анна жила с паническими атаками с 18 до 35 лет, в острой фазе она провела дома почти полгода. Читайте ее историю.
«Панические атаки почти разрушили мою жизнь, но спасла любовь (и таблетки)». Личный опыт

Привет! Зовут меня Анна. Мне 36 лет, живу в Санкт-Петербурге.

С 18 до 35 лет я испытывала сильнейшие панические атаки (ПА) со всеми возможными симптомами. Очень многие люди переживают подобное и не решаются ни с кем поделиться, мучаясь, как я, годами, не видя выхода, перестают общаться с друзьями, замыкаются в себе. Поэтому я решила сделать «каминг-аут» и рассказать о своей проблеме.

Как все начиналось

С ПА я живу с 18 лет. Вся моя сознательная жизнь связана с ними. Они следуют за мной, как надсмотрщики за заключенным, как грифы, караулящие умирающую жертву. Это напоминает чудовищный вальс со страхом, когда нельзя оступиться, иначе он закружит тебя до смерти.

Я умудрилась попасть в те 4–6% людей, у которых формируется тревожное расстройство, ПА становятся регулярными и жизнь превращается в ад. У каждого такого «счастливчика» свой основной симптом. У меня это удушье. Нет, это не психогенная астма. Да, я лечилась где только можно.

Истоком проблемы я и мой психотерапевт считаем чрезмерную зависимость от общественного мнения, сформированную в детстве. Эта зависимость порождала напряжение моральное и физическое, которое в результате приводило к реальным спазмам сосудов и мышц во время приступов.

Еще в школе выход к доске вызывал у меня ступор и ужас: ладошки потели, щеки горели, ноги подкашивались, а перед глазами была пелена. Про институт я вообще молчу! В метро мне всегда казалось, что люди пристально и осуждающе смотрят только на меня.

Из-за ПА у меня нет высшего образования, хотя я училась в трех институтах. Почти отличница из прекрасной интеллигентной семьи, я ни в одном вузе не смогла учиться, потому что везде дико нервничала и испытывала приступы. Но я была упертая, поступала снова и снова в надежде на благополучный исход.

Конечно, я обращалась к специалистам. Пять или шесть врачей сказали, что я абсолютно здорова и они не знают, как мне помочь. Мне становилось то лучше, то хуже. С годами поводов для приступов становилось все больше. В какой-то момент моя нервная система настолько износилась, что я больше не могла выносить ни серьезный разговор, ни фильм, который вызывает эмоции, ни долгие поездки, ни встречи с друзьями.

Время суток тоже стало иметь значение. Дела я могла делать только утром и в первой половине дня. К вечеру всегда была дома и уже знала, что будет плохо. Из-за своих страхов я не могла быть собой и идти своим путем, что еще больше загоняло меня в состояние стресса. Это был замкнутый круг.

Как развилась агорафобия

С осени 2018 до весны 2019 года моя социальная жизнь свелась к нулю. Я уже была полноценным инвалидом. Переселилась в отдельную комнату и рисовала там. Муж занимался сыном, периодически отвозил его к моим родителям. Я не могла есть твердую пищу, такую как овощи, мясо, хлебцы, — мне сразу становилось плохо, я начинала задыхаться. Целыми днями могла не есть, а только пить кефир. Пищевое поведение просто покинуло чат на тот момент. Я очень похудела.

Выйти на улицу я не могла, вынести мусор было чем-то сродни победе на Олимпийских играх — в моем случае Параолимпийских. Пройти 10 м от дома было нереально! Сразу одышка, сердцебиение, страх, ватные ноги, рябь в глазах, ком в горле, спазм грудной клетки, спазм желудка…

Эта коварная психика настолько мобильна! Вроде бы уже привык к одним симптомам, а тут раз — и другой добавляется, еще страшнее и изощреннее. Это психосоматика. Таким образом мозг сигнализирует нам о том, что что-то в жизни или в голове надо менять. А как тут поменяешь, если нужно хотя бы просто выжить и не сдохнуть!

Когда меня накрывала ПА, нужно было провести ритуал по ее изгнанию — проще говоря, отвлечься. У меня было два сценария. Первый: я писала и рисовала ногой. Таким образом я концентрировала внимание на другой части тела. Вставляла ручку между пальцев на ноге, клала лист бумаги на пол и писала слова, предложения, рисовала символы и даже целые композиции. За один приступ я могла изрисовать листов пять с двух сторон. Любимый рисунок — велосипед с корзиной и цветами.

Второй сценарий: я пинала мягкие игрушки ногой. Отбивала. Либо мячик футбольный. Раскладывала сушилку для белья и пыталась закинуть игрушки на нее. Разговаривала сама с собой, подбадривала. Впоследствии мне уже и это не помогало отвлечься. Приступы длились несколько часов, я чувствовала, что задыхаюсь по пять-восемь часов в день. Я вдыхала воздух, вдыхала еще и еще через жуткий спазм, начиналась гипервентиляция легких, выдыхать я забывала, расхаживала по комнате с бешеными глазами и уже вслух говорила: «Выдыхай, выдыхай».

Я закрывалась в отдельной комнате и ходила, ходила, ходила… Однажды муж записал на диктофон из-за двери, как я уговаривала себя выдыхать, и отсылал это моей маме и сестре. Тогда они начали убеждать меня лечь в клинику неврозов. Почему мне самой эта идея не приходила в голову? Я уже не могла здраво мыслить. Мне было страшно. Чтобы лечь в больницу, нужно же выйти на улицу и взаимодействовать с людьми, вновь рассказывать о себе и переживать приступы вне дома.

Мне становилось все хуже. Выходить из дома я не могла, находиться в одном помещении с другими людьми — тоже, даже с мужем, даже с сыном. Сестра с мамой настаивали на госпитализации, и я согласилась, хотя совершенно не представляла, как я все это выдержу. В назначенный день я приехала, собрав все свое мужество.

Клиника неврозов чуть не разорила меня

Лежать в клинике неврозов было очень неприятно. Мне было так плохо, что я не могла выходить на обед и ужин. Мои друзья приносили мне еду. При этом я платила 2000 руб. в сутки и пробыла там полтора месяца. Получается, 90 000 руб. я угрохала на палату!

Ежедневно меня посещал психотерапевт. Он копался в моем детстве и прошлом. Мы много говорили и поняли, кто виноват, но я это делала и раньше с десятками других психотерапевтов. Так что этот врач мне совершенно не помог.

Мне назначили антидепрессанты. Я очень боялась принимать любые таблетки, потому что ждала побочных эффектов. И они появлялись. Приняв первый раз лекарства на ночь, я проснулась в три ночи в диком приступе паники: у меня были жутко широкие зрачки, волосы на теле стояли, я была вся в мурашках. Мне было так страшно, как никогда в жизни!

Я еле уснула и на следующий день попросила заменить препарат. Врач назначил другие таблетки, но все было мимо. Через полтора месяца моего нахождения там в стабильно жутком состоянии я попыталась поговорить с заведующей о замене врача и лечения. Я была в состоянии совершенно больного человека: не могла присесть, все ходила и вздыхала. Врач выписала другое лекарство, даже два, и я уехала в тот же день домой. Как я ехала, это отдельная история. Мне за рулем было ужасно плохо: я все время останавливалась, чтобы отдышаться. Начала принимать лекарство и буквально через пару дней почувствовала, что мне лучше, я начинаю чувствовать себя человеком и могу поехать на дачу.

Дача у меня в Эстонии. Ехать туда всего два часа, но я ехала двое суток, так как были приступы, я постоянно останавливалась, ночевала в поле, пыталась успокоиться: рисовала ногой… Лето я проводила так: утром приезжала к родителям на дачу, где был мой сын, и находилась с ним (есть там не могла, ела всегда одна), а часов в восемь я всегда уезжала к себе в квартиру, потому что наступало «время дьявола». Я знала, что в это время мне всегда становится плохо, у меня начинается приступ. Я приезжала к себе, ложилась, смотрела фильмы либо рисовала. Так прошло все лето.

Помогли таблетки и любовь

У моих таблеток накопительный эффект, и где-то через три месяца мне стало чуть-чуть получше. Я вышла на работу и проработала примерно полгода. Потом наступила весна, пришел COVID-19, начался карантин. Отовсюду стали пугать этим коронавирусом, а у меня пожилые родители, и я приняла решение ненадолго уйти и не работать. Я сказала, что прекращаю свою деятельность, потому что не хочу контактировать с потенциальными вирусоносителями. Я ушла с работы и вскоре познакомилась с мужчиной (с мужем к тому времени мы разошлись).

С тех пор как я познакомилась со своим мужчиной, моя жизнь кардинально изменилась. Но не сразу. До него я ненавидела свидания: сидеть лицом к лицу за чашечкой чая и разговаривать — для меня это было мучительно. И когда мы начали с ним общаться, поначалу это было очень тяжело. Но по прошествии нескольких месяцев я начала привыкать. Это была своего рода терапия: мы разговаривали, много ездили на машине, ходили по музеям и в театр. Прошел примерно год, как я начала принимать таблетки, и мне стало лучше.

Но дело не только в лекарствах. Нет таких волшебных пилюль, которые моментально помогают. Помогает все вместе: терапия и правильные люди рядом. С этим мужчиной я почувствовала себя человеком.

Недавно я спросила у своего психотерапевта: «Как долго мне еще принимать эти таблетки? Всю жизнь?» Он сказал: есть большая вероятность того, что если я прекращу принимать лекарства, то все может вернуться в той или иной степени. Так что, возможно, мне нужно будет осуществлять эту поддерживающую терапию всю оставшуюся жизнь.

Тем людям, которые таблетки принимать боятся, я советую этого не делать. Я сама очень боялась, но оказалось, что эти маленькие пилюли действительно могут изменить жизнь. Сейчас я могу летать на самолете, есть в ресторане, находиться долго в любых местах. Я спокойно езжу за рулем, хорошо функционирую вечером, для меня нет теперь времени, которое является границей нормального самочувствия и приступов. Я благодарна Богу. И очень сочувствую людям, которые находятся в таком же состоянии, в котором находилась я, а их очень много.

Читайте также в рубрике «Личный опыт»:

«Я намеренно калечила себя с 13 лет»

«Можно быть счастливым человеком и в инвалидной коляске»

«Постковид вызвал головные боли и посадил зрение»

В сетевом издании могут быть использованы материалы интернет-ресурсов Facebook и Instagram, владельцем которых является компания Meta Platforms Inc., запрещённая на территории Российской Федерации