Привет! Я Катрин. Во время беременности у меня диагностировали меланому. По всем прогнозам, я должна была умереть, но прошло три года, я жива — и это настоящее чудо!
Все началось с родинки
Летом 2017-го я зацепила молнией родинку на левой груди, которая у меня лет 15, и она закровоточила. Потом вроде бы зажила. Когда спустя время я пришла к доктору, дерматолог посмотрела на родинку через приборы, ничего не обнаружила и сказала прийти через полгода. Но вскоре я забеременела — это было в октябре, а в декабре родинка начала вновь кровоточить, стала выпуклой, немного подросла. Я ждала, что само пройдет. Но в январе 2018 года мой муж отправил меня к доктору.
«Подозрение на меланому» — я тогда впервые услышала это слово.
Значительно позже, когда я изучала научные исследования в области рака кожи, то поняла, что сама его заработала. У меня белая, нежная кожа, которая любит обгорать. А я обожаю солнце, и мне всегда нравилась загорелая кожа. У меня всегда было много родинок, и после загара у моря их количество увеличивалось.
О защитных кремах я долго ничего не знала и ходила в часы пик на пляж, чтобы загореть... Кремом меня только будущий муж научил пользоваться. Он всегда переживал за мою белую кожу.
Обгорала ли я? Да, и не раз. В 23 года в последний день отпуска в Монако я обгорела так, что до сих пор помню: с ног до головы. Со всех сторон я была красная как рак, когда добралась до отеля. А утром надо было лететь в Москву. Как же все болело тогда!
Рак кожи — это не вчерашнее обгорание, а долгий процесс мутации клеток кожи, который занимает пять-десять лет. И нужно беречь кожу с детства, так как 80% повреждений кожи, вызванных солнцем, возникают в возрасте до 18 лет.
Обгорание кожи не всегда выступает причиной возникновения злокачественной опухоли. В моем случае это был еще невероятный стресс от резкой смены всего, что было привычного в моей жизни: смерть близкого мне человека, переезд в другую страну, замужество, смена деятельности, еще один переезд в третью страну, беременность. Все это случилось разом, и думаю, что мой организм не выдержал. Гормональный сбой, лимфатическая система в таком состоянии не смогла распознать раковые клетки, и понеслось...
Шок, страх, боль, обида, гнев
На тот момент могло показаться, что моя жизнь — это розовое сафари на 40-м этаже небоскреба под облаками в богатейших Эмиратах. Красивая страна, любимый муж, долгожданная беременность в 29 лет... И вдруг в начале второго триместра мне ставят страшный диагноз: меланома, 2-я стадия. Это случилось 31 января 2018-го и стало невероятным ударом для нашей семьи. Я не могла поверить и принять этот диагноз. Шок, страх, непонимание, боль, обида, гнев переполняли меня… Я ничего не понимала: зачем, почему, как с этим жить, что делать?
Во время обследования оказалось, что у меня одна из самых агрессивных форм рака, которую практически невозможно лечить, пока я ношу в себе ребенка.
Последовали жуткие предложения врачей прервать беременность, две операции (во время удаления меланомы мне вырезали куб размером 5 х 5 х 5 см в зоне декольте), множество исследований, уколы интерферона, бесконечные поездки в больницу два-три раза в неделю. Начиная с 32-й недели меня каждую неделю пытались отправить рожать и каждую неделю переносили. В этой жуткой неразберихе, хаосе и страхе нужно было оставаться абсолютно спокойной, потому что я несла ответственность за нервную систему не только себя, но и еще одного человека. Мой мальчик, мой сын был моим лучшим мотиватором в борьбе за жизнь, в попытке принять ситуацию, понять и научиться со всем этим жить.
Я отдала все свои силы, чтобы выходить и родить здорового малыша, это дало нам обоим шанс выжить. За время беременности рак развился в моем теле с 1-й до 4-й стадии — меньше чем за пять месяцев. Опухоль поразила лимфатическую систему и дала ростки в печень.
Пока я была беременна, мы делали выбор между всеми клиниками мира и методами лечения, которые могут мне помочь победить смертельного врага. И едва родив, я приехала в клинику Абу-Даби — там начался мой первый курс иммунотерапии 1 августа 2018 года. Теперь это мой второй день рождения.
Терапия и побочные эффекты
На пути выздоровления от рака меня ждала масса побочных эффектов. На седьмой-восьмой день у меня начались мигрени, внутричерепное давление, красные высыпания и чесотка по всему телу. Потом добавился звон в ушах. В какой-то момент он усилился до такой степени, что я перестала слышать сначала телевизор, затем плач ребенка и свой голос. Я добежала до мамы, сказала, что ничего не слышу, и упала в обморок…
Очнулась уже в окружении врачей скорой помощи и мужа, абсолютно не понимая, что происходит. Память вернулась полностью только в больнице. У меня поднялась температура, был приступ, медики подозревали эпилепсию, потому что шла пена изо рта, были судороги.
Подозревали инфекцию мозга, но компьютерная томография показала, что у меня в голове опухоли — к огромному сожалению и шоку всех вокруг.
За полтора месяца до этого МРТ мозга было чистым. Значит, скорость распространения рака была очень и очень высокая. Онкологи сказали, что мне назначат радиотерапию и три месяца я буду принимать лекарства от возможных приступов эпилепсии и стероиды от головных болей. Больше всего врачей волновала моя основная опухоль в подмышке — размером с грейпфрут. Доктора не давали никаких прогнозов, они сказали: «Это битва, большая битва. И только позитивный настрой может помочь лекарствам вылечить это».
Я поняла, что могу помочь себе исцелиться, если буду работать со своим подсознанием: стала медитировать, молиться, попросила о поддержке своих друзей, и они тоже молились за меня. Каждое, даже самое маленькое, «я с тобой» давало мне силы двигаться дальше.
Мне пришлось учиться принятию. Я приняла все, что со мной происходит. Что после радиотерапии мозга я слаба. Что хожу по стенке, ем с усилием, пережевываю пищу с трудом, по пять минут пытаюсь поднять тело с кровати, что встать могу только с помощью мужа. Что не могу ухаживать за ребенком и даже боюсь взять его на руки. Приняла, что тело не слушается меня, а мысли в голове перепутаны.
Главным побочным эффектом была усталость. Я ходила, держась за руку мужа, мамы или по стенке, спала плохо, мучилась от бессонницы и порой от панических атак.
Чудо: опухоли начали исчезать!
После второй иммунотерапии МРТ мозга показало уменьшение больших опухолей почти на 50–60%! А мелких опухолей было вообще не видно! Это были отличные новости, и я наконец вернулась из больницы к маленькому сыну.
Третью иммунотерапию мне сделали в очень торжественный день — 1 октября 2018 года, это был день вручения Нобелевской премии в области медицины врачам и физиологам за труды как раз в области иммунотерапии при лечении рака. Еще в 2014 году диагноз меланома, да еще и с метастазами, да еще и в мозгу был смертельным приговором, а сегодня это лечение стало доступно мне и всем, кто в нем нуждается. Благодаря открытию ученых у меня появился шанс. Иммунотерапия эффективна при большинстве опухолей, которые считаются неизлечимыми, когда не помогает ни радиотерапия, ни химиотерапия, ни даже операции по вырезанию этих опухолей.
Если в августе 2018 года у меня было восемь опухолей, разбросанных по всему мозгу (причем две из них размером 11 мм и 16 мм в диаметре), то в октябре после курса иммунотерапии и радиотерапии их осталось четыре (самая большая — 7 на 6 мм).
Конечно, этим не ограничивалось мое лечение. Я пересмотрела свое питание, начала работать с нутрициологом. Я стала делать медитации и визуализации. Из своей головы аффирмациями Луизы Хей и Джо Диспензы я вычищала все негативные мысли. Каждый раз принимая душ, я по многу раз повторяла, что «каждая клеточка моего тела чиста и здорова». Я также работала с психологом.
В январе 2019-го осталась лишь одна опухоль размером 6 на 4,5 мм. Одна — после пяти месяцев лечения! Я аж дар речи потеряла, когда узнала о результатах, а мой муж Мигель прыгал и носился по дому от радости.
Однако иммунотерапия вызвала у меня серьезное поражение печени. Нормальные показатели были превышены более чем в 100 раз! Врачи после этой диагностики чуть не положили меня в интенсивную терапию и долго удивлялись, как я нахожусь в сознании при таком уровне поражения. Но я ведь хотела жить, параллельно я еще и работала, и училась на коуча, так что болеть мне было некогда. Решено было иммунотерапию прервать. Временно мне назначили большую дозу стероидов для восстановления печени. У них было много побочных эффектов. Меня начала мучить бессонница, я спала по четыре часа в день. Появилось акне — мелкие прыщи по всему телу, молочница во рту, которая вызывала полное изменение вкусов (соленое казалось сладким и наоборот) и боль при любом приеме пищи. Но самым ужасным было опухание и раздутие лица. Я была похожа на круглого хомячка. Порой я не узнавала себя в зеркале. Приходилось заново принимать свою внешность. Было сложно. ПЭТ КТ — сканирование тела — показало, что радио- и иммунотерапия очень помогла, я вошла в ремиссию. Так хотелось жить! Каждую секунду! И проживать эти секунды на полную мощь.
Потом мне назначали таргетную терапию из двух дорогущих лекарств. Одно выдали, а второе пришлось покупать: таблетки на два месяца стоили нам полмиллиона рублей! В следующий раз лекарства оплатила страховая компания. Но постепенно я возвращалась к жизни нормального человека, начала заниматься спортом и даже участвовать в забегах. К середине 2020 года мне удалось достичь полной ремиссии, но еще полгода врачи наблюдали за шрамом, который образовался на месте опухоли в мозгу. И к декабрю 2020 года наконец мой доктор на обследовании впервые произнес, что опухолей больше нет: «Поздравляю вас! В головном мозге и теле по результатам сканирования все чисто!»
Как обстоят дела сейчас?
Я продолжаю поддерживающую таргетную терапию и регулярно прохожу обследования (проверка кожного покрова, ПЭТ КТ, МРТ), потому что при раке 4-й стадии нет такого понятия, как «излечение», есть понятие «полная и стабильная ремиссия».
Но и наука не стоит на месте, поэтому мы очень ждем, что в скором будущем вакцина от меланомы пройдет третью фазу испытаний и будет доступна. Тогда можно будет вздохнуть свободнее и больше не принимать лекарства.
Мой главный девиз: «Никогда не сдаваться!» Я рассчитываю на долгую счастливую здоровую жизнь, увидеть свадьбу сына и внуков, я принимаю все, что со мной происходит, и с улыбкой двигаюсь дальше.
