Привет! Я Егор. Расскажу, как чуть не умер в 21 год и как смог воскреснуть в 24.
Страшное ДТП и кома
Моя жизнь разделилась на до и после. Я попал в аварию 14 августа 2017 года, возвращаясь с похорон своей бабушки в Краснодар. При неясных обстоятельствах «обнял» столб в Выселковском районе на трассе. Я сразу вошел в кому и дальше знаю все только по воспоминаниям родных.
Со слов отца, причина аварии — противоправные действия третьих лиц, которые подрезали нас на дороге. К счастью, очевидцы быстро вызвали скорую, и спустя два часа меня доставили в реанимацию в Выселках в тяжелейшем состоянии: с открытой черепно-мозговой травмой, внутренним кровоизлиянием. На следующий день перевезли в краевую больницу. Все было очень страшно — я реально мог умереть.
Перечислю, что было указано в диагнозе: «Ушиб головного мозга тяжелой степени, открытая тяжелая черепно-мозговая травма. Ушиб вещества головного мозга височных и лобных долей с геморрагическим пропитыванием. Отек головного мозга. Субарахноидальное кровоизлияние. Линейный перелом лобной кости с вовлечением стенок лобной пазухи, основания, передней черепной ямки. Перелом стенок лобной и обеих гайморовых пазух, гемосинус. Перелом костей таза. Фрагментарный перелом обеих ветвей левой лонной кости со смещением, крестца без смещения. Ушиб легкого, перелом седалищной кости, передних отделов левой вертлужной впадины».
Можете представить по этому перечню, какой путь я прошел к восстановлению — я буквально вернулся с того света! У меня были фото из реанимации, и на них видно, что у меня была анорексия: я выглядел как пленный из Бухенвальда. Потом я удалил эти страшные фотографии, чтобы не вспоминать.
Говорят, что человек после комы ничего не помнит. Я бы очень сильно с этим поспорил. Я слышал много историй о том, как люди много чего осознавали в этом состоянии или как человек был в коме и вышел на свет из туннеля.
Для меня кома была как сон, причем реальный. Я был словно в фильме, и этот фильм длился очень долго.
Мне казалось, что я у дедушки с бабушкой дома, с братом отца, которого на самом деле нет… Лиц людей я вообще не помню. Но несуществующий брат отца в моем «кино» был каким-то гангстером и говорил на блатном языке. А главная странность была в том, что и в моем «сне» у меня была кома: я там лежал на носилках и не ходил, меня вечно перетаскивали с места на место. Причем у людей из моего «фильма» вечно были какие-то разборки: то кто-то нападал на дом, то была стрельба на участке полиции, то еще что-то случалось, и я там жил как будто в реальной жизни — больше месяца.
Вегетативное состояние: как я был овощем
Я не помню, как вышел из комы. Вспоминаются лишь некоторые моменты: как я лежал в реанимации и как меня спускали на реабилитацию. Что помогло мне перейти из состояния овоща в состояние человека? Расскажу по порядку.
Когда мама узнала, что я разбился, она нашла где-то деньги, купила билет и на следующий день приехала, когда меня уже привели с Выселок. Она была в шоке: я в коме с тяжелейшими травмами, а врачи не могут ее утешить. Говорят: «Ничего не можем сказать. Жить будет или нет — неизвестно».
Мать плачет и пьет таблетки, молится… Бабушка позвонила и сказала: «Ты этим никак не поможешь! Соберись и думай, как можешь помочь ему».
После этого мать настояла и начала приходить на 15–20 минут ежедневно. Ей разрешали зайти, но лишь ненадолго. Через полтора месяца я вышел из комы. Пришла мать, и ей сказали, что угрозы жизни нет, но и положительной динамики тоже. Я вышел в элементарное (вегетативное) состояние, то есть я был овощем, смотрел в одну точку и ни на кого внимания не обращал. Я был подключен к ИВЛ, ударенные легкие не открывались, энтеральное питание, катетер, стенты пришивали к шее, так как вен на руках уже не могли найти (делали стентирование). Врачи перспектив во мне не видели и хотели выписать в больницу по месту жительства — с трахеостомой, с питанием в носу, подключенного к разным аппаратам. Если бы отправили, меня бы сейчас в таком состоянии точно бы не было.
Для перевода нужен был реанимобиль и чтобы освободилось место в реанимации другой больницы. Но маме удалось уговорить оставить меня на месяц. Из большой реанимации, где лежит человек по 15, и все тяжелые, и приборы пищат каждую минуту, как в страшных фильмах, меня перевели в трехместную палату. И там наконец маме разрешили дважды в день приходить на 30–40 минут.
Мама начала меня массировать: восточными массажерами, валиком, иголками массировала ступни, пальцы, руки, чувствительные места. От антибиотиков кожа на ступнях отставала. Я вел себя беспокойно, не спал, как вышел из комы, так как свет не выключали. В трехместной палате у меня началась тахикардия и высокое давление.
Я был в стабильно тяжелом состоянии: лежал и всегда смотрел прямо перед собой, редко моргая. Мать стояла надо мной, разговаривала и временами думала, что я смотрю на нее, потом отводила голову, а я продолжал смотреть в ту же точку.
В один из таких дней она увидела, что я лежу, извините, опорожнившись. Мама начала ругаться, потому что это было не в первый раз. Тогда ей разрешили меня помыть, и она увидела большой пролежень на копчике. Он появился потому, что кровать была под небольшим углом, меня постоянно приподнимали и я скатывался вниз. Пролежень не могли залечить больше двух месяцев.
Я думаю, этот болевой момент вместе с массажем дал толчок к положительной динамике. Когда я начал двигать правой рукой и ногой и выдернул себе зонд из носа (питание), его, слава богу, не стали ставить обратно. Как раз пришла мама, ей врач разрешила попробовать попоить меня со шприца, и я начал глотать — по капельке, но глотал.
Через день мама принесла мне сок для деток и так же, со шприца, давала мне по 10–20 г, потом больше. То есть глотательные и вкусовые рецепторы работали. В эти же дни я начал двигаться на кровати все интенсивнее.
Реабилитация: шаг за шагом
Вскоре пришел реабилитолог — он меня встряхнул: началась положительная динамика. Мама рассказывала, что, когда меня мыли, повернули на бок на кровати, она взяла мою руку, и мы держались за борт, и я начал слушать, что мне говорят, и начал делать то, что показали: пробовал сам держаться за борт и даже пытался приподняться, чтобы застелили простынь подо мной. Мне в то время поставили диагноз: анорексия третьей степени, я весил около 35–40 кг.
Реабилитолог под свою ответственность отключил ИВЛ на пять минут в присутствии мамы и с ее согласия. Он пытался меня посадить: вертикализация очень важна для нормального функционирования всех систем организма.
Я был как новорожденный ребенок: не мог держать голову, так как все мышцы атрофировались, да их и не было. Я был скелетом, текли слюни, постоянно заваливался в разные стороны. Знаю все это со слов мамы.
26 октября я сам задышал благодаря тому, что реабилитолог разрабатывал меня, а 30 октября меня перевели в отдельный бокс с телевизором для адаптации. На следующий день мне сделали мини-операцию — сняли трахеостому. Врачи обследовали все изменения в мозге, голове и теле с помощью компьютерной томографии. Кое-что обнаружили и перевели в нейрореанимацию. КТ — это облучение, меня всего там засветили, делали его каждые десять дней.
С помощью КТ у меня обнаружили аспирационную пневмонию тяжелой формы и моментально перевели в реанимацию на другой этаж. Мама говорит, что там стало полегче в психологическом плане, потому что я уже сам дышал и меня можно было покормить, как малютку, с ложечки. Угрозы жизни не было, я вышел из элементарного состояния и медленными шагами шел вперед..
Однажды пришла мама, и медсестра ей сказала: «Он уже сам поел». Мать в шоке: «Как такое может быть?!» Но я это запомнил: меня посадили на кровать, там была подставка вместо столика, медсестра замотала меня простынкой по самую шею и поставила стакан с кашей, дала ложку, и я, как получалось, ел.
Рука правая трясется, левая ограничена из-за контрактуры, проношу все мимо не то что рта, а мимо всей орбиты кровати. Весь заляпался, а медсестричка — молодец: учила меня самостоятельности помаленьку.
Параллельно ко мне начал ходить логопед, показывал мне картинки с животными, фруктами, овощами. Задача была показать, к какой категории относится та или иная картинка. Там же я смог написать свое имя — получились каляки-маляки, но мама сохранила этот листик на память. Также произнес там первое слово: имя близкого друга.
Задача: просто остаться человеком
Дальше начался мой осознанный путь к восстановлению. Последовали больницы, в которых я уже был в сознании и понимал, что со мной и где я. Я стал бороться за свое здоровье и шаг за шагом с помощью врачей восстанавливал функции своего организма. Есть видео, на которых я еле хожу, но это были первые, самые важные шаги после аварии. Я через себя перешагнул, когда занимался: это было непросто, и ушли месяцы, годы усилий.
Уверен: если бы я не впахивал первый год, время было бы упущено. Если бы я был ленивым или не имел силы воли, то, возможно, лежал бы до сих пор или ходил, но был бы ни на что не похож. В декабре я был выписан в инвалидном кресле, а в январе уже сам начал вставать на ноги и передвигаться с посторонней помощью. Все были в шоке.
Дома со мной работал массажист Максим — золотые руки, он делал лимфодренаж, разработал руку, давал упражнения на координацию. Я начал сам потихоньку заниматься. Здоровый человек не поймет, в чем сложность встать со стула или подняться с кровати, это все делается на автомате. А я, когда выписался из больницы, не понимал, как это сделать. Второй год нагрузки было чуть меньше, я больше расслаблялся и думал: «Вот-вот все будет нормально, вернусь к прежней жизни».
С основными трудностями я справился: вернулась речь, двигательные функции, координация, я ставлю цели, общаюсь с людьми, работаю. Последствий осталось много, но это все несерьезно. Хожу хорошо, но по канату не пройдусь, как и по бордюру. И кружку не смогу донести, не разлив. Но главное, что я смог начать жить заново в 24 года. И, побывав в коме, я теперь знаю, что после смерти душа не умирает.
Изначально я хотел все это забыть, абстрагироваться от воспоминаний после аварии. Я поставил себе задачу просто остаться человеком, и у меня это получилось.
Долгое время никто, кроме матери и отца, не знал, что со мной случилось. Но я думаю, надо рассказать об этом, ведь моя история восстановления от состояния овоща до человека может кого-то вдохновить. Я буду этому рад.
Читайте также в рубрике «Личный опыт»:
