Привет! Я Анна. Вся моя семья переболела ковидом, но именно дети — с пневмонией.

Расскажу про самое сложное время для меня: я потеряла папу, переболела ковидом, перенесла болезнь мужа, мамы, детей. Месяц я провела в боксе инфекционной больницы, где лечились от коронавирусной пневмонии все три моих сына.

Это был настоящий кошмар!

Попробуйте представить себя на моем месте. Сначала у вас заболевает отец, лежит в реанимации в другом городе, а потом умирает. Вскоре заболевает ребенок, и стоит вопрос о пневмонии. Пневмония не подтверждается, вы едете на похороны и сразу назад, к больному сыну. В дороге узнаете, что заболели еще близнецы. По приезде сами заболеваете, а следом — мама, муж, дядя. И тут подтверждается ковид, начинается карантин и лечение. Детям вроде хорошо, но температура 37,5 каждый день. И вы вся на каком-то депрессивном психе, а врачи убеждают, что все отлично. Это и слабость, и нервы, и горе, и плохое самочувствие — ядерный коктейль. И вот на этом фоне выясняется, что старший ребенок у вас болен ковидной пневмонией, и вас с огромным трудом пускают лечь с ним в больницу. Жутко? Я это пережила и, хотя внешне сохраняла спокойствие, чувствовала себя ужасно.

Самое обидное: мы защищались, как могли. Я фрилансер и очень редко выхожу из дома. Всех сыновей я почти не выпускала гулять с другими детьми — только после отмены самоизоляции. И то каждый раз после промывали рот, горло, нос настоем ромашки. В магазин — только в маске. После магазина сразу в душ, вещи в стирку, продукты протирались водой с хлоркой. Из всей семьи выходил в люди только муж, но опять же только в маске. Постоянно мыли руки, промывали нос, но нам ничего не помогло.

Летом мы все заболели коронавирусом. У моих детей, кроме температуры, которая то поднималась, то падала сама, не было симптомов — ни кашля, ни одышки, ни красного горла и насморка, ни диареи, ни боли в животе. Температура у старшего не поднималась выше 37,9 и не опускалась ниже 37,6, у близнецов поднималась до 38,4. Как именно болели дети, я плохо помню. Во-первых, в это время я заболела и сама (а следом мама и муж), во-вторых, как раз умер мой папа и все дни тогда слились в один кошмар.

Врачи ставили нам обычное ОРВИ. Но мы настояли на тестах. Лишь у мужа пришел положительный результат. Но в итоге антитела нашли у всех, как у переболевших. Что меня настораживало: время шло, а у всех детей сохранялась температура 37,2–37,5. При этом дети были веселы, активны, прекрасно кушали, бегали, играли и вели себя как обычно. Но червячок сомнения меня постоянно грыз. Врачи, которые смотрели моих сыновей, говорили, что это вегетососудистая дистония или просто температурный хвост, что все пройдет. А я не могла нормально дышать и жить, и мне казалось, что-то не так.

В один вечер температура у старшего поднялась до 37,7. И меня начало буквально трясти, мне стало очень страшно! Я начала звонить везде: педиатру, в скорую, терапевту, знакомой медсестре. Мне пообещали, что утром возьмут у всех детей анализы.

Утром позвонила педиатр и сказала, что приедут и заберут сына на рентген. Одного я его не отпустила. При мне рентгенолог позвонил кому-то из начальства, затем показал мне рентген, а там белая муть — как мрамор. Действительно, похоже на матовое стекло: белые разводы по легким. Меня трясло, а сын успокаивал. Потом приехала педиатр, оформили направление, и нас на скорой повезли в инфекционную больницу.

Я думала: вот же ирония — из всей моей семьи, в которой и инвалиды, и гипертоники, и я с гипотериозом, все переболели этой штукой достаточно легко, и только ребенок заработал пневмонию.

Месяц мы провели в больнице

В больнице моего сына — доброго, ранимого, очень нежного мальчика — хотели положить без меня, так как он старше сем лет (но все равно начальная школа). Однако оставить больного ребенка одного в больнице далеко от дома для меня было немыслимо. Я стала просить, готова была зареветь. Видя мою панику, врачи госпитализировали меня вместе с сыном.

Мы поселились в маленьком боксе, где были еще два детдомовских мальчика 6 и 15 лет. Одна розетка на всех, проблемы с водой, скудное питание, которое детям было «фу и фи». Хорошо, что мои знакомые привозили домашнюю еду, иначе мы бы голодали. Младший ребенок из детдома оказался с психическим заболеванием. В моменты приступов он кричал и матерился. По боксу летали тумбочки, кружки, чай, еда. Остановить ребенка было невозможно. Никакие ухищрения вроде игры, лакомства, разговора не помогали. Парнишка 15 лет от малыша не отставал. Если тот был просто больной ребенок, то этот оказался жесток: он мог ударить малого, причем очень сильно. Младший не плакал, кидался в драку. В итоге они, как две собаки, с утра до ночи чуть ли не в клубке.

Эти дети не мерили себе температуру, не пили лекарства, выкидывая их в мусорку, не ели больничную еду, мусорили, ломали в боксе все, что там было. И это все стало моей проблемой. Когда я оказалась в одной клетке с двумя детдомовцами, это стало частью моей ответственности. Мою уставшую психику, страхи за больного ребенка — все это догрузилось по полной этим обстоятельством. Я бесконечно следила, чтобы старший не трогал младшего. «Не бей», «не трогай», «отойди от него» — мои любимые слова в тот период. Я жила в аду почти месяц.

На все мои жалобы отселить меня с сыном в любую палату, пусть и платную, ответ был один: «Мест нет. С ребенком ничего сделать не можем. Он и так получает психотропные препараты, а успокоительного у нас тут нет». В припадках больной ребенок лез к моему сыну, доставал его, обзывал. А он и так был весь на нервах и на взводе от бесконечного ультразвукового шума. И я тоже сходила с ума в этом боксе, в замкнутом пространстве с такими соседями.

Лечение для сына было очень болезненным: уколы с антибиотиком и с лидокаином. Попа была вся синяя-синяя, появились шишки. За неделю в больнице сыну стало хуже: началась аллергия на лекарство, диарея, температура скакала как сумасшедшая. Врачи поменяли антибиотик и сказали: если он не подойдет, то подберут другое лечение, но уже в реанимации и без меня.

Я старалась держаться. С самого начала пила валерьянку, мне привезли из дома успокоительное. Но все равно было очень страшно. Особенно потому, что я видела, что врач сама не знает, как будет проходить болезнь, что поможет, а что нет. Она так и говорила: вирус непредсказуем.

Не могла звонить даже маме. Что я могла сказать? Температура новая каждый час, то лучше, то хуже. Вечные качели. Уходила в ванну и плакала там, когда было совсем невыносимо. Для меня все слилось в один долгий и страшный сон. Даже не могла есть. За три недели похудела с 53 до 45 кг.

К счастью, новый антибиотик за три дня вернул температуру сына к 37,3. Поэтому в реанимацию мой ребенок не попал. И еще на новом антибиотике пропала аллергия и почти прекратился понос.

Три сына, три пневмонии

Теперь пора рассказать о близнецах. Они так же, как и старший сын, болели без ярких признаков. С ними остались мой муж и мама, и они уверяли, что все у них нормально. Приходила педиатр и сказала: «Я вам гарантирую, что с близнецами все хорошо. Я за ними прослежу, не волнуйтесь. С ними точно все отлично!» Но в разговоре с мужем я выпытала у него, что у близнецов иногда все же поднимается температура до 37,1. Мне это взорвало мозг, так как это такой же симптом, как и у старшего. Я наорала на мужа, психанула, звонила в больницу и орала там, что детям нужен рентген, КТ и прочее.

Близнецам делают рентген, и мне звонит муж и говорит, что близнецов на скорой везут ко мне. С двухсторонней ковидной пневмонией.

Тут же встал вопрос размещения, ведь наш бокс занят под завязку. Была свободна одна кровать, но на ней даже не было матраса. К счастью, врачи пошли навстречу, переместили одного из детдомовцев (младшего), и к обеду у меня в боксе были все мои дети. Все три сына.

Близнецам назначили ровно то же лечение, что и старшему. Все шло по тому же сценарию: исколотые попы, сильнейший понос, снова бактерии. Лечение не менялось до самого конца.

Наконец, старшего сына отправили на контрольное КТ. Дети туда ездят без мамы. Сразу сказали, что это очень долго — большая очередь. Может, часа четыре-пять. В общем, я собрала сыну с собой журналы, телефон, минералку, булочку. И поехал.

Врач говорила, что обычно дети не поправляются полностью. Что из больницы из-за недостатка мест детей выписывают с недолеченной пневмонией. Я в тот момент очень боялась и молилась. И чудо случилось! Сын прошел КТ очень быстро, и у него оказались совершенно чистые легкие. Это была огромная радость, я плакала, ведь мы провели три недели в больнице, в закрытом боксе, и лечение первую неделю вообще не помогало.

Сына после КТ домой не выписали, оставили наблюдать за температурой. А она поднималась до 37,3. Меня это очень тревожило. К выписке показания пришли в норму, но пострадала поджелудочная. Организм после ковида стал очень тревожный и выдавал аллергию даже на детский крем, которым мы пользовались всегда.

Я задавала много вопросов врачам, и одна из них говорила про меня: «Эта мама истеричка и паникерша». Но как я могла быть спокойна? Один из близнецов во сне стал жутко хрипеть, у него был заложен нос. И я прямо рукой чувствовала дрожь по телу, по легким. Хрипел он только по ночам, а днем нет. Но анализы пришли отличные. И это удивительно. А дальше произошло настоящее чудо, иначе и не скажешь. Близнецов отправили на КТ и разрешили мне их сопровождать, что было против правил больницы.

Всю дорогу я молилась, чтобы у детей все было хорошо. Для меня это был час икс. Четыре недели ожидания и страха, и вот оно — помогло лечение или нет, лучше или нет? Мне было очень страшно. Меня нигде никогда не пропускали, а тут вся очередь единодушно нас пропустила! Я до сих пор жалею, что не поклонилась им тогда, они нас спасли от многочасового ожидания.

А потом женщина вынесла наши бумаги и махнула фельдшеру, что все ОК. И у меня чуть ноги не подкосились. У обоих близнецов легкие чистые! КТ вообще ничего не нашел!

Стоит ли говорить, что по дороге назад в больницу в скорой я уже откровенно ревела от счастья. Это был незабываемый для меня момент. Он навсегда теперь со мной, это ощущение того, что все страшное позади, что дети здоровы.

Когда мы приехали в больницу, к нам зашла врач с круглыми просто глазами. Ее первая фраза была: «Ну вы фартовые!»

Мы стали ждать выписки. И тут мне говорят, что у одного сына синусит и это нехорошо. Предложили продолжить лечение с ребенком в лор-отделении. У меня был шок. Не выйти из больницы! Опять лечение. Опять палата. Четыре недели в маленьком помещении — это жутко. Не все могут выдержать. Например, в соседнем боксе с годовасиком лежал папа, потому что у мамы в закрытом боксе начались истерики, она просто не смогла.

Хорошо, что я додумалась в тот момент попросить врача о совете. Стоит ли идти в лор-отделение или я смогу вылечить сына дома? Врач сказала, что смогу — критичного ничего нет, все это лечится дома. Тогда я подписала отказную от лечения в лор-отделении, и мы вышли на свободу.

Вначале я ходила, немного шатаясь — наверное, оттого что в боксе особо не подвигаешься. В первую ночь дома спала с мужем и сыном на диване (следила за дыханием). Было тесно, но какой был кайф лежать просто на удобном диване! Счастье было невозможное!

После этой истории мне понадобилась помощь психотерапевта. Я понимала, что ресурсов нет, из этого болота я сама могу и не выбраться. Я была уставшей и, хуже того, напуганной. Так что ждала приема как манны небесной. В общем, ребята, это было реально сложное время для меня. Я честно не знаю, как я это выдержала.

Читайте также в рубрике «Личный опыт»:

«Три года я не могла дышать без капель для носа»

«Коронавирус нанес удар по моей психике и суставам»

«Постковид вызвал головные боли и посадил зрение»