«Мне плеснули кислотой в лицо, я пережила 200 операций». Личный опыт

Здравствуйте! Меня зовут Элеонора. После рокового дня, когда меня облили кислотой, я перенесла около 200 реконструктивных операций.

«После таких травм не выживают»

Сам факт спасения моей жизни врачи называли чудом. Когда в 1999 году меня привезли в краснодарский ожоговый центр, заведующий отделением, осмотрев меня, заключил, что шансов нет, после таких травм не выживают. Но мой лечащий доктор, которому было на тот момент всего 28 лет, сделал невозможное. Самым удивительным образом он вытащил меня из лап смерти, несмотря на три угрозы для жизни: глубокий ожог, интоксикацию, отравление организма продуктами распада ткани. Из-за ожога слизистой я не могла глотать и принимать пищу, поэтому возникла еще одна угроза — голодной смерти. На тот момент я весила 28 кг.

К сожалению, чудесное спасение еще не означало, что я смогу жить полноценной жизнью. Я была обречена на незавидное существование.

Но еще тогда, в реанимации, когда я уже была в сознании, вся перебинтованная, измученная, без зрения, без особых перспектив на восстановление, я сделала свой выбор, который и определил все мои дальнейшие действия. Я сделала выбор в пользу жизни и начала бороться за то, чтобы она была полноценной.

Что означает химический ожог? Это деформация не только кожных покровов, но и внешности, это нанесение колоссального и непоправимого вреда здоровью. После такой травмы человеку предстоит очень сложный многолетний период хирургического восстановления.

Я перенесла в общей сложности около 200 реконструктивных операций. Отдельной линией преодоления стала борьба за зрение.

Когда я проходила реконструктивное операционное лечение в Институте хирургии им. Вишневского, то интересовалась у докторов: как долго может продлиться мое восстановление? Мне отвечали, что все будет зависеть от меня, от моих сил, от того, смогу ли я все это выдержать, и обозначали ориентировочные сроки: около пяти лет. Я ужасалась тому, как это долго, обещала все выдержать и упрашивала ускорить процесс до трех лет. Мне не возражали. Как я сейчас понимаю, видимо, пытались обнадежить и поддержать меня, поэтому соглашались на этот срок.

Стиснув зубы, превозмогая многое, я настроилась на результат. Но то, как я обманывалась, поняла только спустя годы. Всю серьезность полученной травмы я осознавала постепенно, по мере того как рушились планы, прежние надежды и иллюзии по поводу скорейшего восстановления. Путь был непростым: со взлетами и падениями, с победами и разочарованиями.

Что помогло мне вернуться к жизни?

Во что бы то ни стало я старалась найти специалистов, способы и методы лечения, а затем выдержать все эти многочисленные операции и весь этот мучительный путь восстановления ради той жизни, которую я хотела бы прожить, а не той, на которую меня обрекли.

Специфика восстановления после ожоговых травм — это крайне длительный процесс, требующий колоссальных резервов физических и эмоциональных сил. Ключевой опорой для меня на протяжении всего этого пути стала психология.

Я черпала силы во всем увиденном и услышанном. Все, что попадало в поле моего зрения, превращалось для меня в источник, из которого я старалась испить, чтобы выдержать и осилить этот путь. Мотивация восстановиться являлась стимулом, а жажда жизни помогала. Меня воодушевляли жизнеутверждающая литература, фильмы, художественное искусство. Очень помогали также реальные автобиографические истории людей. Они убеждали меня в том, что даже невозможное порой можно преодолеть, даже с невыносимым можно справиться. Это вдохновляло и придавало сил.

Я прошла обучение на факультете дизайна интерьера и изучение графики в мастерской московского художника — это стало для меня спасительным и исцеляющим процессом. А психологическое образование стало стержневым. В рамках одной из своих научных работ я проводила психологическое исследование и осознала важную вещь: от того, как мы расцениваем многие обстоятельства, как интерпретируем их для себя, как работаем с потоком негативных мыслей, чем наполняем себя и как образовываем, зависит очень многое.

Один из главных постулатов, который выделял Виктор Франкл, австрийский психиатр, прошедший все ужасы концентрационного лагеря, говорит о том, что никто не может отнять у нас внутреннюю свободу! Пока человек жив и находится с сохранным интеллектом, только он сам решает, как ему относиться к тем или иным ситуациям, происходящим в его жизни.

Постепенно, осознавая это, я по крупицам создавала свою жизнь заново. Получила образование, вышла замуж. Счастлива в браке и успешно реализовываюсь в любимой профессии. Каждый день жизни воспринимаю как великий подарок. В своей книге «Элеонора. Я выбрала жизнь» я рассказываю более подробно о моем пути восстановления и о том, что за этим стоит.

«Кислота — страшное оружие»

Я веду блог в соцсетях и буквально за последние два месяца мне трижды написали об ужасных преступлениях, совершенных с помощью серной кислоты. Вопиющая регулярность! Очень тяжело слышать, что такая дикость продолжает происходить.

Важно понимать, что концентрированная кислота — это страшное оружие, оно не должно быть в свободном доступе. Жизнь пострадавшего человека полностью разделяется на до и после. Если пострадавшего удается спасти после таких тяжелых повреждений, то этому человеку, скорее всего, уже не удастся вернуться к прежнему, привычному образу жизни.

Более или менее восстановившись внешне, я все еще не могу сойти с операционных столов. Я вынуждена вести борьбу за зрение. Сейчас я жду очередную офтальмологическую операцию.

Больно слышать о подобных трагедиях, потому что я во всех тонкостях понимаю, какой титанически сложный, чаще всего невыносимый путь вынуждены будут проходить пострадавшие люди. Хотелось бы напомнить слова Эрнеста Хемингуэя: «Человека можно уничтожить, но его нельзя победить!» Пусть крепость духа и внутренний стержень станут этим людям главной опорой!

Читайте также в рубрике «Личный опыт»: 

«Я пережил удар током 30 000 вольт»

«Я победила меланому 4-й стадии и выжила»

«Витилиго. С каждым годом пятен на моем теле становилось больше»